Стыдно ли быть патриотом?

Не знаю счастья большего,
Чем жить одной судьбой,
Грустить с тобой, земля моя,
И праздновать с тобой.

(Из телефильма "Тени исчезают в полдень")

Сегодня наша страна стоит в «узловой» точке своего развития. Ресурс, доставшийся нынешней властной элите, мародёрствующей на остатках СССР, подходит к концу. Все годы после разрушения Советского Союза, существование страны держалось на том, что было наработано до установления режима «демократов-реформаторов» и что последние могли украсть и присвоить. Выработка последних ресурсов при очевидной бесперспективности «реформ» по мародёрско-либеральному сценарию приводит к обвальному назреванию недовольства в обществе. До последнего, всё отчётливее начинает доходить: если власть не патриотична, если она ставит своей целью разграбление, а не усиление страны – она не легитимна. И, следовательно, её замена – вопрос времени. «Идейным» антироссийским силам крайне опасен патриотизм, который поставит своей целью возрождение утраченных Россией позиций, развитие собственной науки, образования, промышленности, обеспечения достойного уровня жизни российского народа. Поэтому даже интернет, не говоря уже о других массовых средствах оболванивания людей, изобилует высказываниями «мудрейшей» части человечества на эту тему:
- Какой страны патриотом я должен быть? Той, где был зачат, где родился, где провел детство, учился, работал, или живу сейчас? На эту мысль меня навел Джордж Бернар Шоу, который заметил, что "Патриотизм-разрушительная, психопатическая форма идиотизма." (Арон Вигушин);
- В знаменитом словаре д-ра Джонсона патриотизм определяется как последнее прибежище негодяя. Мы берем на себя смелость назвать это прибежище первым. (Амброз Бирс);
- Мерить дюйм на свой аршин патриотично, но утомительно. (Шендерович).
Более изощренным в этом вопросе оказался «телеакадемик» В. Познер. В идеале, таким как он необходимо, чтобы понятие «патриотизм» ассоциировалось у людей с критикой всего «недемократичного», «необщечеловечного» и вообще – противоречащего «реформам». Идеал патриота по Познеру – академик Сахаров «горьковского периода», выживший из ума и подталкиваемый своей иностранной супругой, ненавистник своей Родины. Познер призывает патриотов «сильнее бичевать свою страну», как будто он и такие, как он, её недостаточно бичевали последние 15 лет.
Власть, в рамках «реабилитации патриотизма», создаёт телеканал МО «Звезда». Этот канал, позиционируемый как «патриотический», делается специально под и для раскрутки бывшего министра обороны С. Иванова. Соответственно, Познер получает «госзаказ»: «пропиарить» данный телевизионный проект в свой прайм-тайм по ОРТ.
Отказаться он не может: обслуживание таких «заказов» - составная часть договора на его присутствие на общероссийском телевидении. И выполнять эту работу Познер просто вынужден – как бы чудовищно не звучала для него тема, «Русский патриотизм».
Однако и раскручивать патриотизм в его традиционном понимании для России он не может. Ведь в этом случае логически получится, что и он, и все, кого он защищает – не то, что не патриоты, а совсем даже наоборот.
Поэтому главное, что Познер протаскивал в этом выпуске «Времён» - это убеждение аудитории, что «если уж воспитывать патриотизм – то только на Пушкине и Лермонтове». А ещё лучше – на Чаадаеве. (Для того Познер «с мясом» выдирал из контекста цитаты всех этих наших русских великих людей, никогда бы не допустивших такого разграбления России, какое приветствовал, защищал и всячески поддерживает сейчас Познер). Но Боже упаси – не на признании нашей армии неотъемлемой, важнейшей составляющей любви к Родине. И не на признании того, что нужно воспитывать молодёжь на героических примерах русских воинов – зачем, это же «нецивилизованно»! И уж конечно – не на таких примерах, как Сталин… Какой же он патриот?! – создал проклятый тоталитарный СССР… И вообще не он войну выиграл, а народ, которому Сталин только мешал…
Кстати, как бы в ответ на литературное жульничество «телеакадемика» А.С. Пушкин писал: «Я далеко не восторгаюсь тем, что вижу вокруг себя; как литератор - я раздражён, как человек с предрассудками - я оскорблён, но клянусь честью, что ни за что на све­те я не хотел бы переменить Отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог её дал».
Русский патриотизм вызывает у В.Познера явное неприятие и раздражение. Чтобы вызвать подобное неприятие и у части обдуманно подобранных, давно примелькавшихся на «Временах» собеседников, одновременно посеять сомнения у другой части собеседников, у присутствующей аудитории, а главное — у миллионов телезрителей, он, как ему кажется, приводит убийственные аргументы об опасности этого чувства для русских, для России вообще. Это и близость русского патриотизма к национализму, и повторяющееся в либеральной прессе старое английское изречение: «Патриотизм — последнее прибежище негодяев»; это и цитирование начала стихотворения Лермонтова «Родина» о «странной» любви поэта к отчизне и, наконец, — чтение с воодушевлением и явным удовольствием приписываемого Лермонтову стихотворения «Прощай, немытая Россия» (вот, мол, вы какие — русские!) При этом В.Познер не упускает возможности заметить, что его любимая страна — Америка...
В другой стране (в том числе и в США), где действительно заботятся о воспитании у своих граждан любви к Родине, такого ведущего на государственном телеканале не держали бы и дня. У нас же В.Познер — один из главных пропагандистов либерализма, приведшего страну к катастрофе. В эфире он — полный хозяин, передачу ведет, как и некоторые другие телеведущие российских каналов, в жанре допроса, бесцеремонно обрывает собеседника, если тот говорит что-либо антилиберальное или национально-русское.
В очередной раз стало очевидно: ведущий – человек работающий исключительно за деньги. У него есть только одна «бескорыстная» идея: ЧТОБЫ «ЭТА СТРАНА» НИКОГДА НЕ ПОДНЯЛАСЬ.
И то, что такой человек находится на российском телеэкране, говорит только о том, что до подлинного патриотизма российской властной элите ещё очень далеко.
А пока… пока – такие вот у нас «Времена».
Самая крупная дореволюционная русская универсальная энциклопедия, выпущенная акционерным издательским обществом «Ф. А. Брокгауз - И. А. Ефрон» так трактует понятие патриотизма: «Патриотизм - любовь к отечеству, привязанность к своей культурной среде или к родной гражданственности. С этими естественными основаниями патриотизма, как природного чувства, соединяется его нравственное значение, как обязанности и добродетели. Основной долг благодарности к родителям, расширяясь в своем объеме, но не изменяя своей природы, становится обязанностью по отношению к тем общественным союзам, без которых родители произведи бы только физическое существо, но не могли бы дать ему преимуществ достойного, человечного существования. Ясное сознание своих обязанностей по отношению к отечеству и верное их исполнение образуют добродетель Патриота, которая издревле имела и религиозное значение. Отечество не было только географическим и этнографическим термином — оно было вотчиной особого бога, который сам, по всей вероятности, было более или менее отдаленною трансформацией умершего родоначальника. Таким образом, служба родине была деятельным богослужением, и Патриотизм совпадал с благочестием. В передовой европейской стране - Франции - Патриотизм, для большинства нации, заменил собою религию. Первоначально отечество было священно как вотчина своего, настоящего бога; теперь оно само признается чем-то абсолютным, становится единственным или, по крайней мере, самым высшим предметом поклонения и служения».
Известно, во всяком случае, внешнее проявление патриотизма граждан США, трепетно относящихся к своему флагу и гимну, с обязательным прикладыванием правой ладони к сердцу.
Можно привести множество примеров патриотизма граждан разных стран, в том числе и «космополитов» в Израиле. Нам же сподручнее будет рассмотреть русский патриотизм, его корни, устойчивость в проявлениях и национальных особенностях.
В русском человеке глубоко сидит и традиция патрио­тизма, любви к своей Родине, своему народу, его истории, его нелегкой судьбе. Эта любовь распространяется на рус­скую природу, с ее бескрайними просторами, плодородны­ми полями, обширными лесами, многочисленными полно­водными реками и маленькими речушками, небольшими и большими озерами, невысокими холмами и настоящими горными массивами. Символом боготворения природной красоты России стала кудрявая береза, воспетая русскими поэтами и писателями.
Порой доверчивый русский народ по­падал под влияние злостных хулителей всего отечествен­ного и начинал вовсю ругать и критиковать свою «распрок­лятую» жизнь в этой «забытой Богом» стране. Но всегда русские люди славились своим самопожертвованием во имя Родины, особенно в лихие годины. Патриотизм, который глубоко сидит в душе каждого русского человека, служит могучей движущей силой в раз­витии и сохранении российской государственности. В спо­койные времена патриотические чувства в русском челове­ке не выпирают наружу. Они дремлют внутри него. Рус­ский человек предстает перед людьми других националь­ностей как открытая душа, как интернационалист, как друг всех народов, готовый принять их под свое крыло, обогреть, ободрить, защитить, отдать последнюю рубашку. Это тоже его национальные черты, и этим пользуются представители некоторых других народов, в национальном характере которых до сих пор не искоренено корыстолю­бие, стремление кого-то обмануть, нажиться за чей-то счет. До поры до времени русский народ это терпит, но не беско­нечно. Наступает момент, когда он взрывается и дает сок­рушительный отпор и внутренним, и зарубежным стяжателям.
Издревле считается, что русский человек - самый патри­отичный если не в мире, то в Европе это уж наверняка. «Не щадя живота своего», - такова формула русского патриотиз­ма. Для тех, кто не совсем представляет себе дословное зна­чение этой формулы, поясним, что испокон века русские го­товы были отдать жизнь свою, защищая Отечество, землю русскую от многочисленных нашествий с юга, с севера, с за­пада и с востока. Эта черта, жертвенная в своей основе, цели­ком и полностью вытекает из русского православия. Она яв­ляется главной в православном самосознании и всецело ук­ладывается в евангельский подвиг Христа: «Смертию смерть поправ!». Не случайно Пасха, или Воскрешение Христа, является главным праздником русских, не только религиозным по своему содержанию, но и глубоко нацио­нальным. В нём выражается квинтэссенция русского харак­тера.
Отличительной особенностью русского патриотизма являет­ся любовь к «большой» Родине, своему Отечеству, своей стране России наряду с любовью к Родине малой, той мест­ности, области, району, деревушке, даже дому, где ты ро­дился и вырос в детстве и юности. Не зря в пантеон русского язычества вошёл такой несколько странный, но исключи­тельно русский персонаж - Домовой. Это такой дедок с хит­рыми лучистыми глазами, который охраняет Дом русского, поддерживает в нём тепло и добрые отношения между живу­щими.
Кто-то может сказать, что «малый» патриотизм характе­рен и для других народов. Например, для северных. Скажем, Германия до сих пор делится на земли - земля Ба­вария, земля Саксония и т.д. «Большой» патриотизм нем­цев, вылившийся в 30-е годы XX века в известный куплет: «Германия, Германия превыше всего!», сложился довольно поздно. Ещё в XIX веке единой немецкой нации не сущест­вовало. Велась упорная борьба за национальный центр нем­цев, где ему быть - в Пруссии или Австрии. Щекотливая те­ма. Кто такие пруссы? Это же западные славяне. А тевтон­цы, вошедшие в Пруссию? Какие же они немцы? Тут скорее норманнские корни.
Да, австрийцы потерпели в 1866 году поражение от прус­саков и таким образом утратили право стать центром образо­вания единого немецкого государства и единой немецкой на­ции. Австро-Венгрия - конгломерат наций и народностей, ещё более разношёрстный в этническом содержании, чем бо­лее поздние федерации Чехословакия и Югославия. Потому она и распалась. Так и неясно сегодня, кто такие австрийцы - восточные немцы, т.е. народность в лоне немецкой нации?
Это отступление лишь подчёркивает обоснованность рус­ского патриотизма, более на наш взгляд старшего истори­чески, чем патриотизм наших европейских соседей, не гово­ря уже о соседях южных и восточных. Там до сих пор родоплеменной патриотизм пересиливает общенациональный. Бе­зусловно, как у сложнейшего явления общественной психологии, элементы патриотизма исторически формируются уже в древности в форме привязанности к родной земле, языку, традициям, политическим и социальным институтам. Широкое распространение понятие получает в антич­ную эпоху в связи с возникновением полисного патриотиз­ма. Как нравственного и политического принципа и однов­ременно чувства любви к «малой родине», приверженности институтам полисной демократии, чувства гордости от обла­дания правами гражданства и приобщения к гражданской общине города-государства. В Европе само понятие патрио­тизма возрождается только в XVIII-XIX веках в период ста­новления современных национальных государств.
В России-Руси патриотизм возник в IX веке с момента об­разования древнерусского государства. И в дальнейшем раз­вивался и эволюционировал как патриотизм общерусский, а с образованием империи в XVIII веке - общероссийский, так и местный, но не местнический или, не дай Бог местечковый. «Мы - псковские». «А мы - ярославские». Этот причет очень показателен для русского восприятия патриотического самосознания.
На Западе, особенно в последние десятилетия с созданием Евросоюза, в политической лексике понятие патриотизма заметно приглушается, звучит как несколько устаревшее, вплоть до того, что вызывает подозрение. Поэтому патрио­тизм является одним из наименее исследован­ных и неопределённых понятий с историко-аналитической точки зрения. При употреблении слова «патриотизм» почти неизбежно давление со стороны идеи «родины» (лат. patria). В Европе пытались свести понятие «патриотизм» к таким, как «нация», «гражданство». В 1931 году Роберт Михельс указывал на следующие составляющие понятия патрио­тизм, которые делают его шире, чем понятие «родина» или «любовь к родине»:
общность расы или происхождения;
общность языка;
общность культуры;
общность судьбы;
общность религии;
общность государства;
общность желаний, в рамках которой он рассматривал также «патриотизм договора», общественного и политичес­кого.(См. В.И. Даниленко. Современный политический сло­варь. - М., 2000. С. 620).
Проблемы патриотизма, соотношения патриотизма и на­ционализма, патриотизма и национальной государственнос­ти и т.д. приобрели особую актуальность, теоретическую и практически-политическую значимость уже в новейшее вре­мя в связи с разрушением многонациональных образований с длительной исторической традицией, процессами деколо­низации и становления молодых государств Африки и Азии. Одновременно патриотизм в форме местного патриотизма либо приверженности определённым государственным инс­титутам и самому национальному государству выступает своеобразной реакцией на интернационализацию и глобали­зацию мировых экономических, политических и культур­ных связей, является ответом на тенденции размывания на­циональной и культурной идентичности, относительного снижения значимости государственных институтов в систе­ме международных отношений.
Изначально - с чего начинается патриотизм?
Вопрос настолько банальный, что его даже риторическим не назовёшь. Это как почему снег белый, вода мокрая, земля круглая? Если ребёнок долго надоедает с подобными «поче­му», ему просто говорят: так устроен этот мир, и другого не бывает. Однако в особых, проблемных, кризисных положе­ниях над такими вопросами приходится задумываться и ис­кать вполне определённые, научно выверенные ответы. Се­годня и у нас в России, а не только на Западе похожая ситу­ация сложилась вокруг понятия «патриотизм». Патрио­тизм, который столетие назад всей Россией воспринимался как очевидная культурная норма, сегодня значительной частью общества утрачен. Многим он представляется смешным, устаревшим предрассудком.
Однако давайте вместе задумаемся и беспристрастно отве­тим на вопросы последних десятилетий - почему мы теряем наши территории, почему миллиарды долларов уходят из страны, почему наши спортсмены проигрывают в междуна­родных соревнованиях? Почему десятки тысяч российских сирот вывезены в США и ни один американский ребёнок не усыновлён у нас, почему 80% докторов наук уехало за ру­беж? Конечно, кто-то скажет, что это следствие экономичес­кой ситуации 80-90-х годов XX века, отсутствия законов, отвратительной работы чиновников, и будет, наверное, прав. Но ведь все предлагаемые объяснения тесно связаны с более глубоким процессом - разрушением патриотизма.
Почему наш патриотизм улетучился, что его разрушило и можно ли его восстановить? В нормальном государстве с правильно функционирующей социальной системой граж­данский патриотизм возникает сам по себе. Подобно силь­ной иммунной системе он является естественным следстви­ем правильной социальной организации. Нормальный пат­риотизм не формируется искусственно, через гослозунги, плакаты и подготовленные властями митинги. Более того, навязчивая пропаганда официальных лозунгов не только не работает, но и оказывается показателем авторитарного ха­рактера власти.
В России в последние десятилетия само слово «патрио­тизм» приобрело разное звучание и разное значение. В России всегда существовал пат­риотизм почвеннический, он предполагал уважение ко всем ближним и дальним странам, но особые чувства, особое от­ношение формировал к своим соотечественникам, где бы они ни находились, к своему языку, истории, культуре. Так, любящая мать переживает за ребёнка больше, чем он сам, да и радуется за него сильнее всех других.
И снова об изначальном - с чего начинается патриотизм? Казалось бы, с простого - любить свою Родину, малую в том числе, свой посёлок, село, город. А за что его любить? За то, что там родился? Родился, с кем-то в детстве общался. Мои родные просторы. А что, в другом конце страны посёлок уже хуже или совсем плохой? Или там не те же самые ребята, люди живут? На чём же он основан, русский патриотизм?
Сегодня уже никто не оспаривает очевидную истину - ду­ша народа, его национальный характер раскрываются в род­ном языке, через прямую речь. Вот как определял язык ве­ликий русский славист, по рождению датчанин, В.И. Даль:. «Язык, словесная речь человека, по народностям; словарь и природная грамматика; совокупность всех слов народа и верное их сочетанье, для передачи мыслей своих» (Т. IV. С. 674). Точнее не скажешь. Классика, она и в Африке класси­ка. В русском языке примечательно чёткое языковое разде­ление - различие между небесным и земным, духовным и материальным, вечным и временным. Да, у русских испо­кон веков духовное богатство считалось более высоким дос­тоянием, чем материальные блага, духовное совершенство всегда предпочиталось погоне за вещевым достатком. Но вот поди ж ты. Бывало и наоборот. Причём это самое «нао­борот» буквально охмуряло весь русский народ, а не только его элиту. Так случилось в 80-90-е годы с началом перест­ройки и продолжается поныне, хотя уже и не в таких забу­бённых масштабах. Размах заметно сузился. Наглотались. Наелись. А может, что-то ещё, чего мы так и не можем разг­лядеть пока в русском характере?
Но то, что уже сейчас можно разглядеть совершенно яв­но, так это не то, что показывает история. А именно - все го­сударства старались придать значение своему языку на оп­ределённых переломных этапах истории, особенно в период кризиса. Когда всё хорошо, люди не замечают, как и что происходит. А когда возникают противоречия, обращаются в том числе и к языку. И русский язык, как любой язык, это в том числе и политическое орудие, поскольку большое зна­чение имеют политические понятия.
Наш язык очень засорён. Это обедняет его, а вовсе не обо­гащает, как некоторые думают. Молодёжь, изучая русский язык, начинает думать, что в русском языке не было анало­гов тех слов, которые наши предки взяли как заимствова­ние из других языков. Это, естественно, унижает. А где же наша литературная интеллигенция, призванная развивать русский язык? Взирает она снизу вверх на Париж, на Берлин и Лондон, стыдится основной массы своего же народа, который ее кормит, который ее выхаживает. И который не понимает ее в этих антирусских проявлениях. Так и хочется спросить по Горькому: «С кем вы, господа интеллигенты?» Вам не стыдно, что вы живёте за счёт наро­да, но язык народа не хотите развивать?
Вместе с тем, подчеркнём генетическую устойчивость русской нации, а вместе с нацией и русского языка. Русские люди, несмот­ря на иноземные нашествия и наличие в России многих дру­гих этносов, сохранили свою генетическую основу, нацио­нальный характер и глубинные исторические традиции. Русский язык, хотя и дополнялся иностранными словами, перерабатывал их на свой лад, приспосабливал к себе, а не сам приспосабливался к иностранной лексике.
Русский патриотизм основан и на духовных традициях. В.Г. Белинский в споре с Н.В. Гоголем о на­роде-богоносце отмечал трезвость, доходящую до расчётливости, русского неграмотного, стало быть, не читавшего религи­озной литературы крестьянина в отношении и к церкви в лице её служителей, и к самому Господу Богу. Русский крестьянин, говорил Белинский, не станет биться лбом о церковный пол в бесплодных молитвах, а попытается най­ти возможность решить возникшую проблему сам, своими мирскими, а не божественными, силами. Правда, это не только не мешает русскому обращаться к Богу с молитвой о помощи, а наоборот, инициирует такую молитву.
Это взаимосвязано в русском характере, а не взаимоисключительно. На Бога русский никогда не станет обижаться за мни­мое неучастие Господа в его делах. Русский значительно более расширительно, чем западный верующий, понимает евангельскую заповедь: Богу - богово, а кесарю - кесарево. Понятия божественного и властного (кесарь - царь) нераз­дельны в русском религиозном самосознании и, значит - в характере. Отсюда и такое сложное в представлении рус­ских определение взаимодействия веры и власти, не иначе как «симфония». Мы знаем, что с греческого симфония пе­реводится как созвучие и употребляется не только в музы­ке. Если нет такого созвучия, наступает состояние, опреде­ляемое иным понятием - какофонией, т.е. сумбурным, ха­отическим состоянием. Вот этот сумбур, перешедший в ха­ос, и определил отношение многих русских к церковным предметам. Подчёркиваем это особо - именно к предметам, а не к Богу, и не к вере в Бога, не к вере как главному принципу жизнедеятельности русского народа.
В послеоктябрьском погроме церковных храмов, святых икон, монастырских реликвий и др. выразилось не безве­рие ожесточившихся русских сердец. Хотя у кого-то, мо­жет быть, и наступило разочарование в Боге, перешедшее в отрицание. Такой переход от веры к безверию, по словам Достоевского, особенно характерен для очень верующих людей. Но в основной массе в самом акте разгрома церков­ных храмов выразилось не наступившее безверие, не отри­цание Бога и не культ атеизма. Это стало, скорее всего, фор­мой, пусть безобразной, недопустимой для православного образа жизни, отрицания бездействия Русской православ­ной церкви в событиях февраля-октября 17-го. Фактичес­ки церковь самоустранилась от происходившего тогда в России переворота во власти и в жизни русских людей.
Прежде всего, сказалось почти 200-летнее отсутствие института патриаршества в России. Пётр I, исходя из сугу­бо политических соображений, упразднил патриарший престол в России. Вместо него создал чиновничий орган Синод, управлявший делами церкви. Во главе Синода не всегда оказывались достойные люди. Шутка ли сказать, при Николае II почти 15 лет Синод возглавлял нерусский человек по фамилии Саблер. Какое же доверие к его реше­ниям должны были испытывать православные священни­ки и сами верующие? Это равносильно тому положению, как если бы Синедрион в Израиле возглавил нееврей. Или Армянскую, Грузинскую православные церкви - неармя­нин, негрузин.
В прежние времена патриарх на Руси имел огромное влияние. Известна роль патриарха Гермогена в период Смуты в начале XVII века. Ситуация тогда и в 1917 году была почти зеркальной. Прекратилась царская династия Даниловичей, ведшая своё начало от Ивана Калиты. Пос­ледний представитель этой династии, сын Ивана Грозного, слабоумный Фёдор Иоаннович умер молодым. Его место занял нерусский Борис Годунов. И тоже очень быстро со­шёл в могилу. Причём, само его восшествие на престол сопровождалось неприятными делами. В частности, убий­ством или самоубийством малолетнего сына Ивана Грозного, царевича Дмитрия. На русский престол взошёл самозванец. За ним польский королевич Владислав. Сло­вом, кутерьма, да и только. Патриарх Гермоген не отсижи­вался в келье, не молчал. Он выступил с гневным осужде­нием самоуправства русской и иностранной знати. Был брошен интервентами в темницу, где и умер. Но его призыв к борьбе услышал русский народ. С его именем шло на бой ополчение Минина и Пожарского. В 1917-м году патриар­ха не было. Сама Церковь оказалась в растерянности. И роль объединителя русского народа, роль провозвестника добрых начал выполнить не смогла. Откуда взяться авто­ритету?
И после октября 17-го в годы Гражданской войны цер­ковный клир тоже повёл себя не лучшим образом. Факти­чески его верхушка встала на сторону бывших хозяев рус­ского народа, а не вместе с ним. Опять же таки, откуда взяться авторитету? Как ни крути, как ни верти, а белое движение было движением реставрационным. Кто ж его станет уважать в народной среде? Народ отказался сам от царской власти. Народ не принял и власть Временного пра­вительства. Церковь же его поддержала. И сама нарвалась на ту роковую неприязнь, которая вылилась в надруга­тельство над символами православной веры.
Однако хотелось бы ещё и ещё раз заметить - сбрасыва­ние крестов с церковных маковок, колоколов с колоколен, превращение многих храмов в склады и др. хозяйственные учреждения не смогли нарушить основы религиозной Ве­ры русских людей. И когда появилась кое-какая свобода в этом аспекте, русские воздали должное православной церкви. Тем более что и её иерархи, хотя и очень робко, порой еще поощряя своим вниманием угнетателей России – современную правящую элиту, начали менять свои отношения с наро­дом. На Поместном Соборе они пытались поддержать именно народные низы, учесть их жизненные реалии.
Чтобы понять религиозный ренессанс в России XXI ве­ка, надо, прежде всего, отметить роль церкви в годы Вели­кой Отечественной войны. Тысячи священнослужителей воевали на фронтах, жизнью своей доказали неразрыв­ность веры в Бога с судьбой Отечества. Храмы отдавали последнее на производство вооружений. Танки, самолёты, катера и т.д. и т.п. создавались, как говорилось в офици­альных сообщениях, в том числе и на пожертвования верующих. Хотя каждый понимал - откуда в то время эти пожертвования? Значит, средства изыскивали церковные иерархи. Именно в военное лихолетье стали открываться новые-прежние храмы, активно заявили о себе монастыри. В 1945 году Сталин единолично, не спросив мнения съезда, пленума и даже политбюро, принял решение восстановить патриарший престол, остававшийся незанятым после смерти в 1925 году патриарха Тихона. Новым патриархом был избран на церковном соборе митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий. Открылись семинарии и духовные академии. В средствах массовой информации меньше ста­ло атеизма, перестали чернить церковнослужителей.
Не случайно имя Сталина не умерло в сознании русских вместе с его носителем, как это произошло с именами Хрущева, Брежнева, Горбачёва и Ельцина.
И не только потому, что с именем Сталина русский народ пережил самые страшные неприятности, выпавшие на его долю. В Сталине как политическом руководителе воплоти­лись многие черты именно русского политического харак­тера. Это понимал и сам Сталин. Не зря он после Великой Отечественной войны восславил в тосте Победы русский народ-победитель. Он и себя тогда назвал русским. Тем са­мым возродив дооктябрьскую традицию делить граждан России не по национальности, а по вероисповеданию. Ста­лин, как известно, был православным, хотя и не Русской Православной Церкви, а Грузинской. В царской России это не имело значения, тогда русская и грузинская церкви не разделялись. И Сталин от православной веры не отказался, как, скажем, Троцкий на словах отказался от иудейской веры. Гово­рят, в канун своей смерти Сталин призвал грузинского православного священника и исповедовался перед ним. Даже Берия не рискнул «раскатывать» этого священника, в чём там исповедовался ему, а значит, сказал правду, Ста­лин. Такова сила русских традиций для тех, кто их чтит.
Этой же силой традиций объясняется в политическом са­мосознании русских недоверие к формальным юридичес­ким процедурам разрешения споров. На Руси всегда пред­почитали жить не по праву, а по понятиям не только кри­минальные структуры, но и практически всё население. Потому что знают цену судебным решениям. Не зря роди­лась пословица: закон что дышло - куда повернул, туда и вышло. Суть таких умонастроений в том, что любое спра­ведливое или несправедливое решение оценивалось всеми как личное благодеяние или, наоборот, прегрешение хоро­шего (плохого) человека, доброго (злого - Иван Грозный, Шемякин суд) царя, доброго (дурного) барина, честного (взяточника) чиновника, но не как результат формального применения права. И поныне эти господствующие представления подпитываются несовершенным законодатель­ством, плохой работой правоохранительных органов, сла­бостью судебной системы, размахом коррупции.
Особым основанием для русского патриотизма служит защита Отечества, как священная обязанность, а значит и особая любовь к своей армии и военно-морскому флоту.
Значение военно-профессионального патриотизма велико, хотя это явление нематериальное: ни взвесить, ни измерить, ни просчитать. Но в критические моменты именно он каждый раз перетягивал чашу весов борющихся сторон в пользу России.
Один пример хрестоматийный - 28 героев панфиловцев. Вдумаемся: всего 28 человек, в том числе один офицер. Вооружение - бутылки с «горючкой», гранаты, несколько противотанковых ружей. Справа и слева - никого. Могли разбежаться, и ищи ветра в поле. Могли сдаться и никто бы не узнал. Могли лечь на дно окопа, и будь что будет. Но ни того, ни другого, ни третьего не случилось. Отбили две танковые атаки: одну - 20 танков, другую - 30. Половину сожгли! По всем мыслимым и немыслимым расчетам они должны были проиграть, ведь почти по два танка на брата. Но ведь не проиграли. Выиграли! Сегодня многие не верят и спрашивают: почему? Ответ в трех словах - присяга, долг, патриотизм.
Другой пример из другой войны. Дело было 26 февраля 1904 года. Малый миноносец «Стерегущий» против двух крейсеров и четырех больших миноносцев Японии. Семьдесят орудийных стволов, в том числе шестидюймовых, против четырех.
Японцы, окружив миноносец, предложили ему сдаться. На это предложение русские моряки даже не ответили, а Андреевский флаг на всякий случай прибили гвоздями к мачте. В ходе боя из 52 человек экипажа 46, в том числе все офицеры были убиты, четверых израненных моряков японцы взяли в плен. Попытка взять на буксир полуразрушенный корабль не удалась. Два матроса: Иван Михайлович Бухарев - машинный квартирмейстер и Василий Сергеевич Новиков - трюмный машинист бросились в машинное отделение, задраили помещение и, пожертвовав жизнью, открыли кингстоны.
Подвиг потрясает! Здесь все - верность присяге и воинскому долгу, стойкость и упорство в бою, подвиг как норма поведения, личный пример офицеров, особенно командира корабля лейтенанта Александра Семеновича Сергеева.
По этому поводу прусский король Фридрих II уважительно говорил: «Русского солдата мало убить, его надо повалить». А знаменитому Наполеону принадлежат слова: «Дайте русского солдата, и я покорю весь мир». Бернадот, бывший маршал Наполеона, затем король Швеции советовал шведам: «Подражайте русским, для них нет ничего невозможного». Но лучше всех сформулировал А. В. Суворов, всего два слова: «Чудо-богатыри!»
Солдата и матроса воспитывают, учат и ведут в бой офицеры. Они же и умирают рядом с ними. Чтобы ни судачила обывательская молва о них - это особый, благородный и, как уже отмечалось, самый патриотичный слой граждан. Приведу несколько примеров:
1380 год. Куликово поле. Великий князь Дмитрий Иванович, сняв великокняжеское облачение и надев доспехи простого воина, встал в общий строй Большого полка и вместе с ним три часа держал страшный удар татарской конницы.
1812 год. Генерал Николай Раевский. В безнадежном положении под деревней Салтановкой лично повел свой корпус в атаку, взяв с собой двух сыновей - шестнадцати и одиннадцати лет. Пораженные решимостью генерала не пощадить ни себя, ни своих детей, солдаты в жестоком бою опрокинули врага.
1854 год. Адмирал Владимир Корнилов, организатор обороны Севастополя. Смертельно раненный, истекая кровью, он успевает произнести: «Скажите всем, как приятно умирать, когда совесть спокойна. Я счастлив, что умираю за Отечество».
1904 год. Капитан 1 ранга В. Ф. Руднев, командир крейсера «Варяг», оказавшись один на один с японской эскадрой, отверг требование сдаться, вступил в бой и, одержав нравственную победу, на века прославил русский флот и русский национальный характер.
1945 год. Капитан 3 ранга А. И. Маринеско, командир знаменитой подводной лодки С-13, совершил известную всему миру «атаку века», решившую судьбу немецкого подводного флота.
Профессия офицера - это бескорыстная профессия. Бескорыстный мужчина! Что может быть лучше и выше?! В России от века ими были офицеры. Где-то есть армии, куда идут служить, чтобы хорошо заработать. В России шли в офицеры, чтобы послужить Отечеству. Высшая ценность для военного россиянина не деньги - Родина. Любимец российского флота адмирал С. О. Макаров писал: «Денежное вознаграждение военных чинов за совершенные ими военные заслуги не подходит к духу русского воинства... Русский воин идет на службу не из-за денег, он смотрит на войну как на исполнение своего священного долга, к которому он призван судьбой, и не ждет денежных наград за свою службу... Тот, на кого в военное время могут влиять деньги, не достоин носить морской мундир».
Армия на Руси всегда почиталась, а военный человек, как правило, был любимцем народа. Лишь в XX веке насчитывается всего две ситуации, когда заинтересованные силы настраивали общественность России против армии и флота. Первый раз - после русско-японской войны 1904-1905 годов, второй - после распада СССР и перехода к рыночным отношениям.
Перестройка, а затем рыночные реформы обернулись для военной организации России - разладом. В результате связь армии с народом ослабла, упал авторитет Вооруженных Сил, снизился престиж воинской службы, офицерский корпус оказался дезориентированным, начался массовый исход молодых офицеров в гражданскую жизнь.
Общим знаменателем нынешних бед армии и флота является низкий уровень финансирования, что привело к форменной нищете офицеров и, как следствие, к букету житейских коллизий, одна из которых - необходимость подрабатывать, чтобы прокормить себя и семью. Тогда как офицер - человек государственный. Его мозг, душа и сердце должны быть заняты службой. Следовательно, офицер должен быть обеспеченным человеком.
Обеспечить его должна власть. А потому денежное содержание не должно быть смыслом службы офицера.
На чем же сегодня держится армия? На службе офицеров-подвижников, строящих новую армию на основах патриотизма. Подвижник - это самоотверженный человек, целиком отдающий себя делу и преследующий высокие цели. Такие офицеры живут и действуют за счет внутренних духовных ресурсов. Их служба - подвиг. Это о них сказано:
А почестей мы не просим,
Не ждали наград за дела.
Нам общая слава России Солдатской наградой была.
Сегодня, чтобы окончательно развалить и принизить патриотическую роль русской армии враги нашего народа идут на всяческие ухищрения. В интернете размещены откровения некоего Мстислава Засеки: «Самое главное это то, что, потакая людоедской прихоти монстра Эрэфии и идя в его армию, вы продлеваете жизнь этому ублюдочному государственному недоразумению – Российской Федерации. Представьте себе, что завтра на сборы не явилась половина призывников. Что будет делать Кремль? Недобор у погранцов, недобор у ракетчиков, недобор у связистов и т.д. Да это государство развалится в течение года. Представьте, что вас некому будет тягать в военкомат, вам не нужно будет платить никому налоги, исчезнет с дорог ГАИ, потому что некому будет платить им зарплату, а если вы живёте на Дальнем Востоке, то некому будет обирать вас на границе, когда вы будете везти себе домой из Японии новую Хонду или Тойоту.
Вы сами сможете организовать вашу жизнь так, как вы её себе представляете. У вас будет возможность хранить дома оружие и пристрелить первого воришку, забравшегося к вам в дом, и никто вас за это не посадит в тюрьму. Наглому продавцу на рынке с южной внешностью вы сможете проломить череп не отходя от кассы и вам ничего за это не будет, потому что чурок не будут охранять менты».
Что это как не агитация сдать свою страну без боя? И означает это только патологическую боязнь и ненависть врагов России к ее защитникам. Березовские, Гайдары, Чубайсы и прочие «люди мира» и «олигархи» при первой опасности убегут. А нам – оставаться в России. И другой страны для нас нет. И в этом тоже наш, русский патриотизм.
Разве за деньги и «новые Хонды или Тойоты» умирали в Афгане и Чечне наши офицеры и мальчишки-солдаты? В качестве подтверждения приведу слова офицера армейского спецназа, подполковника запаса Юрия Н., прошедшего и Афганистан и Чечню: «В Чечне я был с 1995 г. В самом начале я карты не имел даже, никто мне ее не дал. К тому времени, по-моему, в армии уже атрофировалось все, сократилось, отвалилось окончательно. Откуда нам в Афганистан, в какой-то небольшой отряд, который стоит в кишлаке, поступала информация, что в Пакистане в районе такого-то населенного пункта стоит караван, начинает движение такого-то числа по такому-то маршруту? Не хочу даже сравнивать. Надо признать – нет на сегодня армии, ее развалили, разогнали. Вы помните 1991 г., какой поток людей ушел из Вооруженных сил? Сначала хотели попросить офицеров принять новую присягу. Но офицеры – это единственные люди, которые клянутся отдать жизнь за Родину, больше никто в этом не клянется. И эту присягу можно принимать только один раз. Я сам в такой же ситуации был, в должности командира части. Тогда сюжеты проходили по центральному телевидению в передаче «Служу Советскому Союзу» – полк принимает присягу Российской армии. Как я могу два раза принять присягу? У нас тогда многие офицеры покинули Белоруссию, Украину, другие республики. И я стоял перед выбором – что мне делать? До пенсии остается два-три года. Тогда не было положения о том, что после двадцати лет можно увольняться, его позже приняли. Я уже один раз принял присягу, и вдруг мне предлагают еще раз поклясться, кому и почему? И у нас уверенность пропала. Вот это начало той грязи, из-за которой хлынул народ из армии. А спустя четыре года – полный развал армии, и в 1994 г. – Чечня.
А у Белого дома в 1993 г. расстреляли людей. И я до сих пор помню тот сюжет по телевидению, когда Руцкой идет такой опущенный, с поднятыми руками. А какой-то десантник на крыше отстреливался. Потом его дострелили и по телевизору показали! А это был настоящий солдат, он выполнял свой долг до последний минуты. Он не думал, кого он защищает, а выполнял задачу. Еще Петр I говорил: неважно, как солдат погиб – раз погиб, он герой».
Подвиг шестой роты псковских десантников, который она совершила 29 февраля – 1 марта 2000 г. в Чечне, под Улус-Кертом, при обороне высоты 776.0, стал символом мужества, стойкости и патриотизма сегодняшнего поколения солдат и офицеров.
Проявив массовый героизм, девяносто десантников не пропустили на равнину более двух тысяч хорошо вооруженных и подготовленных чеченских террористов, которые планировали захват городов и сел.
Среди тех, кто внимательно следил за трагическими событиями в феврале-марте 2000 г., бытует мнение, что чеченцы, предлагая десантникам пропустить их, говорили – мы точно знаем, что на помощь вам никто не придет. Если бы помощь пришла, то можно было бы сказать, что это был обычный блеф с целью деморализовать десантников и заставить их отступить. Но на помощь погибающей роте действительно никто не пришел.
А были там наши пацаны восемнадцатилетние, у большинства это был первый бой. Хотя офицеры почти все были опытные, до того уже воевали. Хорошо, что именно они там оказались, потому что в первые часы боя было замешательство, и они прикрывали солдат, вытаскивали первых раненых.
О том, как десантники сражались, говорит такая деталь. Старшему лейтенанту Дмитрию Петрову перебило правую руку, он не мог ей стрелять. Так он пулемет лентой примотал к левой, так и погиб с привязанной рукой. Он осознавал, что живым ему не уйти, и как можно больше уносил с собой бандитов. Я постоянно задаюсь вопросом – а я смог бы так? Я бы сделал это, конечно. Но страшно само принятие этого решения, когда знаешь, что через час тебя не будет. А они уже знали, когда их окружили, и после этого начали воевать еще злее, солдаты встрепенулись. Сначала гранатами перебрасывались, а когда гранаты кончились, рукопашная началась.
Рассказывает старший сержант Антон Филиппов: «Меня второй раз ранило, но если бы я потерял сознание, то тоже бы захрипел, и меня бы точно добили. Боевики начали оружие собирать, «стечкиных» наших особенно (пистолет системы Стечкина – прим. авт.). Я слушал, как они кто на русском, кто на ломаном русском, с акцентом, а кто по-чеченски, кричат: «О, я «стечкина» нашел!» Они думали, что я убит, вид у меня, наверное, товарный был. Лицо, да и не только – все кровью было залито.
Сначала оружие чеченцы быстренько похватали и унесли куда-то. Недолго отсутствовали, минут двадцать максимум. Потом вернулись и стали добивать уже всех. Видимо, таких много было, как Витек, который возле меня лежал и хрипел. Много ребят, видимо, признаки жизни подавали. Вот они всех и постреляли из наших же «стечкиных». Слышу – хлоп-хлоп-хлоп! А мне вот повезло. Я лежал тихо, чеченец подошел ко мне, с руки часы снял, простые часы были, дешевые. Потом за ухо голову поднял. Ну, думаю, сейчас ухо будет резать, как бы только выдержать, и так все болит, если охнешь – все. А он, как мне кажется, с шеи хотел цепочку снять. А я крестик всегда на нитке носил. Если бы была цепочка, и он начал бы ее рвать – неизвестно, как бы все повернулось. Это я в госпитале потом вспоминал, прокручивал. Думаю, на то Божья воля была, потому все так и получилось.
Цепочку он не нашел, голову мою бросил, и сразу передернулся затвор на «стечкине». Я думаю: все-все-все. И выстрел раздается, хлопок. Я аж передернулся весь, не удержаться было уже. Видимо, не заметил он, что я вздрогнул, в Витька, похоже, стрельнул.
Недалеко Самойлов лежал, метрах в пяти. Как его убили, не знаю, но в окопчик, где они втроем лежали, боевики гранату кинули.
Нашли меня, может, часа через четыре, так и лежал в сознании. Видимо, шоковое состояние было, отключился уже перед вертолетом, после пятого промидола (обезболивающий укол – прим. авт.) Сначала пришла, кажется, пехота, с которой мы должны были встретиться и которая задержалась. Помню, у меня кто-то все спрашивал: «Кто у вас радист, кто у вас радист?». Отвечаю: «Я радист». Рассказал им все, что касалось алгоритма выхода в эфир. Потом меня перебинтовали, ничего после этого уже не видел, только слышал.
Если бы я сознание потерял в первый момент, то все. А так вид у меня совсем неживой был. В руку пулевое ранение, остальные осколочные – лицо, шея, нога. А в госпиталь я попал только на следующий день. С двадцать первого на двадцать второе пришлось ночевать в горах, вертолет ночью не полетел, пришли вертушки (вертолеты – прим. авт.) только утром двадцать второго. Помню, пить хотелось ужасно. Пить мне давали, наверное, можно было. Еще я спросил: «Сколько осталось в живых, сколько положили?» Сказали, что двое живы. Попросил сигарету, курнул и… очнулся уже в вертолете. Там медик был наш, что-то говорил мне, успокаивал. Мол, держись, все хорошо, живой. Я, естественно, спросил, что у меня с лицом. Такое было ощущение, что его как будто вообще нет. А он давай меня успокаивать – все нормально. Я снова говорю: «Что с лицом?» Он мне – носа и правого глаза нет. Видимо, глаз заплывший был сильно. Потом я уже опять вырубился в вертолете, что там со мной делали, не помню.
В палате проснулся, в сознание пришел. Ни встать, ни пошевелить ничем, естественно, не могу – капельница, забинтованный весь. Я стал рукой лицо трогать. Думаю, дай-ка погляжу, глаз-то есть или нет. Разодрал все вокруг глаза и обрадовался – вижу! Потом из Моздока в Ростов-на-Дону на самолете, из Ростова уже в Москву. Сейчас я в госпитале лечусь».

Вот такой он – РУССКИЙ ПАТРИОТИЗМ!
Впервые в тысячелетней истории Руси-России русский на­род оказался расколотым народом. Более 25 миллионов русских остались в странах СНГ и 15 миллионов - в даль­нем зарубежье.
Внутри Российской Федерации русские оказались самой неорганизованной этнической частью страны. С ликвида­цией КПСС вдруг выяснилось, что у русских нет своего сколько-нибудь направляющего центра. У татар и других мусульманских в основе народов организатором выступи­ла мечеть. У евреев - синагога, раввинат. У армян, грузин, азербайджанцев и прочих национальных меньшинств - об­щинные, земляческие структуры. У русских - никого и ничего. Только преступные, криминальные элементы про­явили сноровку и сплочение. Возникли десятки тамбовс­ких, солнцевских, люберецких и т.д. и т.п. ОПГ - органи­зованных преступных группировок. Такого беспредела также никогда не было в истории Руси-России.
Ни государство, ни Русская Православная Церковь (РПЦ) не смогли взять на себя роль объединителя русских как народа. Хотя Президент России Ельцин был русским, Председатель Правительства Черномырдин тоже русский, но проводили они в 90-е годы XX века отнюдь не русскую политику. Дело дошло до того, что министр иностранных дел Козырев открыто говорил, что Россия должна отка­заться от самостоятельной роли в мире и идти в фарватере политики США и Европейского Союза. В экономике прак­тически все ключевые позиции оказались в руках нерус­ских элементов. Среди так называемых олигархов не ока­залось ни одного русского!
Армия, служба безопасности, милиция, состоявшие из русских, фактически были брошены на защиту интересов нерусских приватизаторов русских богатств. Вооружён­ный разгон первомайской демонстрации в Москве в 1992 году с избиением дубинками и травлей газами и водомёта­ми безоружных людей показал последствия и указал буду­щие перспективы для русского простонародья. А именно - быть тем самым быдлом, прислужником за столом инород­цев, практически тем, к чему, собственно и хотели свести роль русских фашистские бонзы в 1941-1945 годах. Как говорится, допрыгались и доигрались с так называемой демократией.
До предела обнажилась русская черта - удивительная доверчивость. Русским говорили: демократия, рынок, приватизация. Они за вас сами решат ваши проблемы. Бу­дете жить «как в Швейцарии». Оказалось, что стали жить как бомжи, но не в обещанной Швейцарии, а в какой-ни­будь Гватемале или Верхней Вольте. Не так уж и неправой оказалась Тэтчер, когда в 80-е годы заявила, что Россия (тогда СССР) - это африканская республика Верхняя Воль­та, население которой беднейшее в мире. Всё отличие в том, что у русских есть ракеты, а у африканцев нет. Поло­жение усугубилось тяжелыми поражениями российской армии в первой чеченской войне. Они нанесли удар по са­мому светлому - непобедимости духа русского солдата.
Подобные политические метаморфозы с русским наро­дом оказали громадное воздействие на его характер. Боль­шинство русских охватило горькое разочарование в проис­шедшем и со страной, и с ними. Мы говорим - разочарова­ние, но не раскаяние. Ни один русский не раскаялся в том, что произошло в августе 91-го и затем в декабре 91-го, пос­ле ратификации Верховным Советом Беловежских согла­шений. Каждый считал, что это не он виновник распада СССР и тотального обнищания народа. Ответственность за катастрофу возлагали на кого угодно, только не на самих себя. И это тоже удивительно русская черта характера. Ук­раинцы по этому поводу даже пословицу сложили: моя ха­та с краю, ничого не знаю. У русских нет таких пословиц. Зато есть более показательные выражения, гораздо силь­нее воплощающие характер людей, - наплевательство. В стране и в 70-80-е годы таких было миллионы. В 90-е они исчис­лялись десятками миллионов. Та самая леность, или обло­мовщина, бук­вально захлестнула низы, а вместе с ними и верхи. Разгул пьянства, похабщины, сквернословия достиг кульмина­ции. При всеобщем попустительстве масс. Тех, кто пытался хоть чуть-чуть возражать, попросту не слушали. Как тут не вспомнить мудрость китайца Конфуция: «Не дай вам Бог жить в переходный период!».
Итак, из сказанного следует, что без патриотизма нормальное общество, а тем более русское, обойтись не может, причем патриотизм как раз и является следствием и результатом правильной общественной самоорганизации. Сегодня в России, несмотря на все попытки «победителей» советского и русского народа уничтожить само это понятие, сделать так, чтобы его стыдились, патриотизм остался жив! И подтверждением этому – подвиги наших солдат и офицеров не только в Афганистане и Чечне, но и во многих других точках Земного шара.

Ноябрь 2008г.

Подполковник запаса,

Сергей СОКОЛОВ